Часто случается так, что попытки защитить кого-то от возможного оскорбления чувств оборачиваются прямой противоположностью.
К примеру, в 2007 году в английском городе Хаддерсфилд цензуре подверглась всем известная сказка о трех поросятах в переложении Роальда Даля, которую ставили учащиеся начальной школы. Организаторы фестиваля, для которого готовилась постановка, заменили поросят щенками, поскольку побоялись, что упоминание о поросятах может оскорбить местную мусульманскую общину.
Такой шаг координатор фестиваля объяснила опасениями, что дети из семей, исповедующих ислам, не станут подпевать песенке поросят, а также нежеланием рисковать: дескать, чтобы построить мультикультурное общество, нужно быть деликатным. И если для того, чтобы никого не обидеть, требуется изменить пару слов — значит, так тому и быть.
Примечательно, что со стороны мусульманской общины в адрес школы не поступило ни одной жалобы на оригинальный текст, а представитель Совета мусульман Великобритании счел решение организаторов довольно странным, поскольку никаких причин менять традиционную версию сказки не было. И всё бы ничего, но в общественном сознании эта история закрепилась в следующем виде: "Чокнутые мусульмане потребовали изменить классическую сказку". В результате вместо мультикультурного диалога произошло закрепление ксенофобных настроений.
Другой случай неоправданной цензуры связан с крупнейшей вещательной компанией Норвегии NRK и экранизацией книг про Пеппи Длинныйчулок. Отец главной героини, чье вечное отсутствие объяснялось тем, что он является "negerkonge" ("королем чернокожих") на тропическом острове, был назван "sydhavskonge" ("король южных морей"). Хотя опять же, до этого момента никто не ассоциировал это слово с темнокожими жителями страны. Кроме того, откровенное насилие над оригинальным текстом любимого произведения было крайне негативно воспринято фанатами.
Тактика поиска скрытых смыслов используется порой и внутри стигматизированных групп. К примеру, слово "neger" стало предметом ожесточенных дебатов в Швеции, где традиционный национальный десерт "negerboll" был переименован в "chokladboll" лишь потому, потому что прежнее его название, находившееся в обиходе с 1700-х, теперь официально считается… расистским.
В июле этого года афро-шведская национальная ассоциация подала заявление в полицию на владелицу частного бизнеса Еву Сидекранс за то, что она использовала слово "negerboll" на сайте принадлежащей ей кондитерской. Конечно, госпожа Сидекранс пыталась объяснить, что предлагаемые ею десерты не оскорбляют ничьих национальных чувств и не разжигают расовую ненависть, но извинения ей принести пришлось. И это несмотря на то, что онлай-словарь шведского языка определяет корень "neger" в данном слове как "черный" или "темный", что соответствует цвету лакомства.
Аналогичная судьба постигла американские бумажные пакеты "brown bag", которые производятся из коричневой оберточной бумаги, за что и получили свое название. Сами по себе эти пакеты принесли немало пользы: к примеру, по программе Продовольственного банка Бостона более 8 тысяч пожилых людей именно в них ежемесячно получали продуктовые наборы. Помимо системы социального обеспечения, коричневые пакеты с 1973 года использовались сетью эксклюзивных универмагов Bloomingdale's для упаковки товаров (их элегантный дизайн сохранился по сей день), а также одной из логистических компаний для перевозки небольших отправлений. Коричневыми пакеты были с момента своего изобретения в 1852 году и никем как расистские не воспринимались. До настоящего времени, когда слово "brown" (коричневый) посчитали оскорбительным для темнокожего населения.
В случае с десертом "negerboll" и пакетами "brown bag" сторонники политкорректности полностью проигнорировали справедливые замечания о том, что эти слова ни коим образом не травмируют расовые чувства. При этом они упустили из виду, что слова становятся обидными лишь в том случае, если их помещают в соответствующий контекст и произносят с определенной интонацией, — то есть когда говорящий преследует цель оскорбить или унизить собеседника. Убивает не оружие, и сами по себе слова никого не оскорбляют: лишь от говорящего зависит, какой смысл он вкладывает в свои речи, и как они будут восприняты в итоге.
Если какие-то слова в течение долгого времени никого не обижали, а потом вдруг показались оскорбительными каким-то людям, не имеющим к ним никакого отношения, — зачем устраивать "языковую чистку" и искать новые термины? Язык устроен так, что слова постоянно обрастают положительными и отрицательными коннотациями — в этом и заключается его естественное развитие. Вмешательство в этот процесс извне, как правило, к желаемому результату не приводит: управлять языком из кабинетов сложно, поскольку он развивается в другой среде, при неформальном общении. В повседневной жизни люди не говорят канцеляризмами, поэтому одними запретами "плохих" слов и действиями в стиле "как бы чего не вышло" многого не добьешься.
Защита чувств строится не на использовании или запрете конкретных слов, а на принятии другого как равного. В таком случае оскорбительные выражения исчезают из речи сами собой.
Автор: Зоя Рыбачок
