Интервью с белорусским гей-активистом: протесты, феминизм и будущее ЛГБТ-сообщества

Несколько месяцев в Беларуси продолжаются протестные акции против фальсификации выборов и насилия силовиков. Десятки тысяч людей принимают участие в мирных протестах. Среди них  представители ЛГБТ-сообщества Беларуси, которые не меньше остальных заинтересованы в демократизации общества и государства.  

Мы пообщались с жителем Беларуси, гей-активистом, координатором интерсекциональной ЛГБТК+ инициативы из Могилёва  «Новые Регионы» Канстанціном Чарноў о будущем ЛГБТ-сообщества Беларуси.

Константин, ты представитель общественной ЛГБТК+ инициативы “Новые регионы”. Чем вы занимаетесь?

«Новые регионы» это интерсекциональная ЛГБТК+ инициатива. Мы работаем в Могилеве, городе на востоке страны, ближе к России. У нас два основных направления работы. Первое — образовательные, развлекательные мероприятия для всех людей города, которых интересуют темы сексуальности, гендера, феминизма и равенства. Второе направление — работа с ЛГБТ+ людьми. Это поддерживающие мероприятия: терапевтические  группы, пикники, тусовки и т.п.

Как давно ты в активизме и с какими трудностями в реалиях Беларуси приходилось сталкиваться?

С момента создании инициативы. К активизму меня подтолкнул один из проектов о гендере и сексуальности MAKEOUT. Организация проводила школу креативного лидерства для активистов(-ок). В течении 9 месяцев мы  проходили обучение, где  в нас вселяли веру в себя, в возможность изменить ситуацию. Живя в Могилеве, в суперконсервативном и гомофобном городе, было сложно принять все это,  поэтому мы продолжали заниматься в школе. Там я и познакомился со своей подругой, коллежанкой Алиной.

На  одном из кофе-брейков мы предложили друг-другу сделать что-то полезное в Могилеве, и в марте 2019 года провели наше первое мероприятие. Это был обычный кинопоказ квир-фильма, на который пришло очень много людей. Видно было, что запрос большой и никто его не удовлетворял до того. В этом школа мне очень помогла, вселила много уверенности и поддержки со стороны ребят. Трудностей, на самом деле,  достаточно. Одна из которых — противодействие государства.

Расскажи об ЛГБТ-комьюнити Беларуси и об особенностях жизни при текущем режиме. Насколько сложно быть открытым, посещать тематические мероприятия?

У нас до сих пор менты регистрируются в хорнете и охотятся за гомосексуальными мужчинами. Быть открытым человеком в таких условиях сложно. В Минске с этим полегче, но скорее за счет того, что это столица. А вот в  регионах быть открытым человеком сложнее и опаснее. Можно столкнуться с открытой гомофобией и токсичной маскулинностью.

Как ты думаешь, насколько ЛГБТ-комьюнити Беларуси “закрыто” в таких условиях? 

Конечно, комьюнити закрытое. В нашей  инициативе одним из вызовов был вопрос,  как вытаскивать людей из их  “шкафов”, чтобы они приходили на мероприятия, разговаривали друг с другом, находили единомышленников(-иц). Это очень сложно. В основном, более 80% людей — закрытые, у них много страха, и общее гомофобное окружение в стране осложняет задачу. Люди знакомятся через сайты-знакомств, по типу хорнета. В Минске попроще: проходят разные квир-вечеринки, люди становятся более видимыми. Обычно все друг друга знают в тусовке, а за счет развития вечеринок, появляется больше инициатив. И в регионах страны — за счет инициатив — видимость квир-людей в обществе повышается. 

Роль ЛГБТ движения в протестах. Как ты думаешь, какие перемены могут произойти для ЛГБТ-коммьюнити в случае успеха текущих протестов? Насколько они важны для движения.

Мне кажется, в первую очередь протесты важны тем, что сейчас все борются за базовые права человека. Независимо от того, ЛГБТ человек  или просто рабочий на заводе. Сейчас наиболее актуальна повестка элементарного соблюдения основных прав человека. То, что сейчас творит режим Лукашенко с этими убийствами, избиениями людей, —  это полное отсутствие закона в стране, как такового. Люди сплотились в борьбе за базовые права человека.

Но если говорить в контексте ЛГБТ-комьюнити, то надежда есть. Во время предвыборной кампании, например, был такой кандидат Виктор Бабарико, основной кандидат на победу в выборах. На одном из стримов ему задали вопрос о правах ЛГБТ, на который он ответил довольно позитивно — в том смысле, что, конечно, права универсальны для всех, и в том числе — для ЛГБТ людей. Каждый может любить того, кого хочет любить. Но конечно, все завуалировано — как мне кажется. Это первый белорусский политик, который как-то высказался на тему ЛГБТ. Обычно политики боятся высказываться или не хотят — это  не очень поможет им в политической борьбе, все-таки общество достаточно гомофобно.

Если рассматривать последний месяц предвыборной кампании, то это Мария Колесникова, неофициально ее называют “гей-иконой Беларуси”. В одном из интервью для Белорусского издания the village она очень позитивно высказывалась об однополых отношениях, феминизме. На фоне таких высказываний, конечно, шанс есть. Сейчас большинство моих друзей и подруг вовлечены в протесты с надеждой на лучшее. Понятно, что при режиме Лукашенко даже о соблюдении базовых  прав, не говоря уж об ЛГБТ,  не может быть и речи. 

Ты или твои друзья сталкивались с открытой гомофобией во время протестов?

Меня арестовали и при обыске нашли наклейки моей инициативы. Обыскали мою флеш-карту, где были презентации некоторых наших проектов. Меня очень сильно начали травить из-за этого. Один из сотрудников милиции ходил по отделению и рассказывал, что вот “поймали пидораса”. Мне сказали, что “таких как я нужно убивать”. В этот момент мне было очень страшно. До этого я сталкивался с гомофобией, но не сталкивался с такой, прям очень, ожесточенной и  злобной, полной ненависти. Мне стало реально страшно, до этого я никогда не испытывал подобного от обычных людей.  Большинство сотрудников не участвовало в агрессии, несмотря на то, что один из них ходил по участку. Некоторые сотрудники даже говорили ему прекратить. Но вот были конкретно два сотрудника, от которых я чувствовал ненависть, и мне было очень страшно. Особенно когда ты находишься в отделении  милиции, где  они имеют над тобой власть, и могут безнаказанно сделать все, что захотят. Наверное, это было даже страшнее, чем когда меня избили дубинками. Лично для меня физическое насилие воспринимается менее болезненно, чем психологическое. Я боялся, что они повесят на меня какие-то статьи. 

Я думаю, что были еще подобные случаи, но в последнее время я не общался со своими друзьями — поэтому могу говорить только о своем опыте. Во время протестов были случаи, когда сотрудники ОМОНа агрессивнее относились к людям, которых подозревали в  “нетрадиционной ориентации”. В основном — по внешнему виду: серьгам в ушах, цветным волосам. Люди сами рассказывали, что людей, которые как-либо отличались от остальных, ОМОН избивал  еще с большей силой.

Насколько активизировалось движение феминизма и женских инициатив в период протестов в Беларуси?

Это очень классный опыт. Интересно что он случился именно в Беларуси. На самом деле, в  Беларуси достаточно сильное феминистское движение. Мои подруги ведут несколько хороших феминистских инициатив, в частности — по теме домашнего насилия. Когда посадили В.Бабарико и С.Тихановского, я был удивлен, что три штаба объединилась во главе трех женщин — Марии Колесниковой, Светланы Тихановской и  Вероникой Цепкало. Они втроем ездили по регионам, я ходил на эти митинги и видел, что маскулинные мужчины, рабочие с завода, поддерживают их и  кричат “Света! Маша!”.

Женские марши также начались на фоне того, что, когда  мужчины выходили на протест, их сразу забирали, избивали. А учитывая то, что Лукашенко — жесткий сексист то, наверное, он не отдавал приказы избивать женщин. Поэтому женщины находились в большей безопасности, чем мужчины, — с точки зрения насилия, которое могло к ним применяться.

До сих пор проходят различные женские марши, где очень много классных людей. Конечно, никто открыто говорит об этом, как о каком-то движении феминизма — скорее говорят о солидарности. Я восхищаюсь этим, и мне кажется, что  все мировые СМИ должны писать об этом. Ведь в наше время это уникальный случай. И Мария Колесникова, которая стала символом протеста после отъезда С.Тихоновской в Литву, и В.Цепкало в Польшу. Мария единственная осталась с Беларусью, хотя ее к сожалению, арестовали. 

Какое будущее для ЛГБТ-сообщества Беларуси ты видишь?

Во первых, самое главное — антидискриминационный закон, который сейчас никто принимать не собирается, но он есть, он разработан. Чтобы карались все преступления, которые совершаются на почве гомофобии, трансфобии. Сейчас этого нет. Чтобы вся государственная риторика поменялась, в том числе со стороны президента, который постоянно гомофобно высказывается. Чтобы риторика стала хотя бы нейтральной, а лучше позитивной. Чтобы ЛГБТ организации не преследовались, их можно было свободно регистрировать и работать. Чтобы постепенно мы  приближались к вопросу о гражданских партнерствах. Наверное, самое главное — чтобы у тех людей, которые сейчас придут к власти, отсутствовала гомофобная риторика. Люди очень восприимчивы к тому, о чем говорят с экранов телевизоров, и политики в том числе. Поэтому было бы замечательно, чтобы не было гомофобии хотя бы в СМИ и с государственных трибун.

Больше интересного  мира ЛГБТ и нашей организации — в телеграм канале «Гей-альянс Украина»