Я всегда негативно относился к людям, которые, разыгрывая националистическую карту, предвзято относились к России и россиянам.
Помню, как совсем маленьким судьба забросила меня в Чехию. Мы, группа детей — нам лет по 10-11 было, — жили в чешских семьях. И однажды вечером, собравшись вместе, решили подарить нашим новоприобретенным друзьям песню. В голову сразу пришла "Катюша" — ее мы и исполнили.
Я помню, как вытянулись лица чехов, когда мы затянули первый куплет… но они быстро усмирили эмоции и дослушали нас до конца. А потом глава семейства, в котором я жил, объяснил мне, что чехи не любят эту песню, потому что она "очень русская". Настороженное отношение к России я наблюдал и среди моих коллег и друзей — прибалтов, поляков, венгров, молдаван, грузин…
Мое отношение к проблеме российской агрессии всегда было "внешним": это их российско-грузинская война, это их российско-молдавский конфликт. Интересно было выпытывать у знакомых из Кишинева — а как там ваш Тирасполь поживает? Для меня это было праздным интересом, который всегда вызывал на лице собеседников легкую гримасу боли. Эту же боль я видел в глазах армян и азербайджанцев, когда вопрос заходил о Нагорном Карабахе.
Я всегда был уверен в том, что у России с Украиной совсем другие отношения. Всегда казалось, что Украина и Россия не могут стать сторонами конфликта. Люди, которые утверждали обратное, что Россия не желает Украине добра, воспринимались мною как глупцы или провокаторы. Мне всегда хотелось быть уверенным в том, что мир в 21 веке уже настолько опытен, что ни у одного европейского государства не возникнет желания претендовать на территорию другого. А Южная Осетия, Нагорный Карабах, Чечня и Приднестровье воспринимались мною как локальные, временные проблемы, которые не мешают моему космополитизму хорошо себя чувствовать.
То, что случилось в Украине с Крымом в начале 2014-го, заставило меня пересмотреть свои взгляды на современность. Я продолжаю оставаться космополитом по отношению ко всем странам, кроме России — в моем восприятии она вышла за границы объединенного мира и стала чем-то сродни инопланетной цивилизации.
Россия вдруг оказалась за высоким бетонным забором. Это произошло в один момент. Наступило глубокое разочарование и в самих россиянах. К моему ужасу, на разнообразных форумах мне стали встречаться рядовые жители Ставрополя, Екатеринбурга и Иркутска, которые совершенно искренне ненавидели Украину. Даже в комментариях к дневниковым постам украинских ребят на Qguys.ru было столько яда, что казалось: брось среди российских геев клич — и они во первых рядах отправятся расстреливать своих бывших братьев.
После этого я очень быстро избавился от своей толерантности к россиянам. Я все еще продолжаю одинаково относиться ко всем народам земли Земли — украинцы для меня по определению не лучше жителей Зимбабве или филиппинцев. Но с россиянами стало по-другому. Появилось внутренне отторжение. В очередной раз стоя на таможне, я с любопытством и радостью наблюдал за тем, как "товарищей" с российскими паспортами заворачивали на дополнительный осмотр. Когда в СМИ прошла информация о возможности введения виз для россиян, я тоже обрадовался. Пусть к нам хоть из Могадишо без виз ездят, только бы не из Вологды…
С другой стороны, я до сих пор так и не понял, как мне относиться к дорогим моему сердцу друзьям и коллегам из России, которые не поддерживают ни аннексию, ни Путина. Я не выброшу их из своего сердца. Скорее всего, я просто перестану соотносить их с "русским народом" — ведь они и без того изгои у себя на родине.
Ларсон Собески
Фото potsreotizm.livejournal.com
Автор: Гей-альянс Украина
