В фразе «да всех пи**ров в АТО отправить надо» бесит два момента. Первый — что армия воспринимается людьми, которые называют себя патриотами (sic!) как карательная мера, применяемая как к преступникам, так и ко всем, кто не вписывается в их «правильную патриотическую» систему ценностей. Воровал? В АТО! Брал взятки? В АТО! Гей? В АТО! И второй — а кто им, собственно, сказал, что ЛГБТ нет на фронте?.. Есть. И много. Среди солдат и медиков, находящихся в зоне боевых действий, и среди волонтеров, ездящих на свой страх и риск на передовую или собирающих помощь в тылу.
Женя* находится в зоне боевых действий прямо сейчас. Мы созваниваемся по телефону. О многих вещах он не может говорить прямо, ему приходится использовать иносказания или намеки. А еще в разговорах с сослуживцами он не может сказать правду о своем семейном положении и личной жизни. Потому что дома его ждет не Света, а Станислав.
Тебя мобилизовали или ты пошел добровольцем?
Я мобилизованный. Но я просто не прятался. Пришла повестка, и я пошел. Четвертая волна мобилизации.
Где ты служишь?
Пехота. Зона АТО. Линия соприкосновения. Где именно — сказать не могу.
Опасно? Стреляют?
На фронте вообще опасно. Стреляют — так каждый день стреляют, но не по всей линии соприкосновения. Сегодня там, завтра здесь. Россиян предугадать невозможно. А выстрелы мы слышим каждый день.
Ты можешь назвать себя патриотом?
Я не хочу сказать, что я такой уж большой патриот. Но я же пришел сюда? У меня была возможность не идти. Конечно, я хочу жить, как и все остальные. Но для меня дико, что людей забирают из дома, мобилизируют. В армии должны быть профессионалы, а не люди, которые хотят домой. Сейчас сюда люди пришли из сел, из провинциальных городов, думали, что много заработают. Обещали им какие-то совершенно сумасшедшие деньги. Когда оказалось, что платить столько не будут, они, конечно, захотели домой. А человек, который хочет домой, не будет воевать хорошо. Патриотизма я здесь не вижу, такого, про который трубят по телевизору, пишут в газетах — что все такие патриоты… я согласен, что так должно быть, но здесь этого очень мало. Кормят хорошо, одевают, это да. Но война затянулась.
Не думаю, что это быстро кончится.
Я тоже. Надо поменять взгляд на это все. Профессионалов не хватает. А так мы делаем все, что от нас требуется. Конечно, не хватает науки военной. И я считаю, что доктор должен лечить, сапожник – шить сапоги, а воевать должен военный. Конечно, со временем армия возродится, но когда ж это будет.
Ты открыт как гей?
Здесь — нет, конечно. Это не имеет смысла. Потому что… ну как у нас в стране могут относиться к ЛГБТ? Относятся нормально прогрессивные люди, которые умеют думать, которые читают, интересуются. А в основном у большинства людей есть дефицит информации по этому поводу, определенные стереотипы. Думающих людей очень мало.
Поднимается ли вообще тема ЛГБТ в армии?
Тема не поднимается. Ну как, в армии, шутки-прибаутки, но если она поднимется серьезно, то человек станет не то, что изгоем… он просто не выживет. Его или до суицида доведут, или втихую зарежут.
Но ведь люди воюют вместе, плечом к плечу, вместе проливают кровь, вместе защищают страну. Как же «боевое братство»?
Боевое братство есть, но оно заканчивается на вопросах открытости. Открытость — это предел. За камин-аутом начинается непонимание и враждебность. Но так было всегда у нас в стране, Украина просто еще не готова выйти за рамки. Если человек чего-то не понимает, он это либо обожествляет, либо ненавидит. В данном случае — ненавидит. Люди не хотят даже вникать. «Это плохо», и все. В армии та же ситуация — только помноженная на много раз. Армия ведь не изменилась особо. В основном здесь люди из сел, там-то «это» все не приветствуется. И свое негативное мнение они перенесли сюда. Может, я сильно сгустил краски, что здесь так все плохо. Здесь хорошие люди. Братство «один за другого» на высоком уровне. Я ни на минуту не сомневаюсь, что если со мной, не дай бог, что-то случится, мои побратимы меня вынесут. И то же сделаю я.
…пока не всплывет момент ориентации?
Ну как. Допустим вот, не я, а человек с ориентацией, отличной от остальных, вынесет кого-то с поля боя, а потом о нем станет известно, кто он… и, если они по-настоящему дружили, то ничего не изменится. А так, чтобы перед строем выйти и заявить — нет, так дела не будет.
Есть информация о других ЛГБТ в армии?
Все же очень скрытые. Я смотрю на людей, могу предполагать, что они «тоже», но никто ведь ничего не говорит, люди просто боятся.
Ты говоришь, общество не готово. Изменило бы ситуацию, если бы на Марш Равенства в следующем году — или через пару лет — вышли ЛГБТ, которые воевали в АТО? В форме, с медалями, у кого что.
(слышно чей-то голос, Женя извиняется и отвлекается на кого-то по ту сторону связи, слышно — «А, сигарету тебе?.. Та нема за що»)
Сигарету дал сослуживцу. Если бы он знал, кто я, он бы у меня сигарету не взял.
Так вот, я бы вышел в форме. Мне плевать, дома я живу открыто, друзья знают, на работе все знают, я уже не маленький мальчик, хватит бояться, я хочу жить свободно. Для меня не составит труда выйти. А человек, который скрывает это и дома, не выйдет.
Ну и вот я служу здесь… после того, как все закончится, встретиться я хотел бы с 10 из ста. Рассказать им, после? Да пожалуйста, плевать, как они это воспримут.
Самое главное — информация. У нашего населения дефицит информации. Люди думают, что геи — это такие, в розовых рубашках, белых носочках, и если им автомат в руки дать, они его двумя пальчиками держать будут. Надо показать людям, что это не так. Но и информацию надо давать дозировано, конечно. Если даже вот здесь всех построить строем и все рассказать, у людей в голове будет каша, и они ничего не поймут. Надо потихоньку, помаленьку, вода камень точит. Лет через двадцать, может, когда Украина вступит в Евросоюз, а если еще и в НАТО войдет, так это вообще многое изменит.
* — имя изменено в целях безопасности.
Интервью со Станиславом можно почитать по этой ссылке — "Жизнь на паузе: дождаться парня с войны".
Оба интервью были опубликованы в девятом номере молодежного дайджеста GAYD!
Автор: Кира Ковальски
