Цикл публикаций о женщинах в европейском искусстве >>>
Анна Мария Гартуэйт (Anna Maria Garthwaite) — британская художница по тканям, прославившаяся яркими и выразительными цветочными узорами для шелковых тканей, которые ткались вручную в Спиталфилдсе недалеко от Лондона. Происходило это в середине 18 века. За исключением нескольких небольших биографических подробностей, о ней нам мало что известно. Гартуэйт родилась в 1688 году в семье священника и покинула родительский дом в 1726 году, чтобы жить вместе со своей овдовевшей сестрой.
Данными о том, каким образом Анна Мария развила свой художественный талант, мы, к сожалению, не располагаем, однако в Музее Виктории и Альберта (крупнейшем в мире музее декоративно-прикладного искусства и дизайна) хранится подтверждение ее ранних способностей к резьбе из бумаги. Тем не менее, между картиной, вырезанной подростком из бумаги, и тонким пониманием того, как воссоздать нарисованный узор на шелке, лежит огромная пропасть. Как холостячка без классического художественного образования смогла не только попасть в шелкоткаческое дело, но и оказать значительное влияние на все текстильное производство?
Итак, в 1728 году Анна Мария вместе сестрой переезжают из Йорка в ткацкий район Лондона Спиталфилдс. Здесь 40-летняя женщина начинает карьеру вольнонаемной художницы: Гартуэйт рисовала акварелью и придумывала узоры, которые затем без посредников продавала местным производителям шелка. Основой и прообразом разрабатываемых ею рисунков стали французские цветочные мотивы в стиле рококо и шинуазри с акцентом на асимметричные формы, а также C- и S-образные линии.
В 1740-ых годах англичане постепенно находят свой стиль: типичным для шелковых платьев того времени были узоры со скромными бутонами на светлом фоне и цветочными стеблями и побегами, извивающимися в разных направлениях по всей ширине полотна. Французские шелка того периода тяготели к более стилизованным и пышным орнаментам и нереалистичным расцветкам. Интерес англичан к натуралистичным узорам, повторяющим естественные формы и природные краски, связан с развитием в стране ботанической иллюстрации.
Вероятно, для будущих работ Анна Мария черпала вдохновение, собирая полевые цветы во время прогулок на природе. Может быть, искусно рисовать цветы она научилась благодаря знакомству ее семьи с некоторыми натуралистами, которые охотно демонстрировали ей свои оранжереи. Интерес к ботанике в Англии стал причиной появления садовых питомников, в которых экспериментировали как профессиональные цветоводы, так и любители. Это оказало беспрецедентное влияние на дизайн текстиля, поскольку многие теплицы и сады находились в самом Спиталфилдсе или неподалеку от него. Гартуэйт неоднократно использовала в работе мотивы с ягодами крыжовника и смородины, а также дикими и культурными растениями.
Помимо рисунков для шелков, Анна Мария создавала крупные орнаменты для шелковых дамастов — узорчатой жаккардовой ткани — и цветочные узоры для парчи. Впрочем, художница не просто рисовала акварелью, но и демонстрировала полное понимание всего процесса шелкоткачества. Зная, каким образом ткань производится на станке, Гартуэйт разрабатывала изысканные узоры, которые находили применение и скромным возможностям обычных ткачей, и таланту их более опытных коллег. На большинстве ее рисунков можно найти имена ткачей, которые купили тот или иной узор, а также точные инструкции по технике его воспроизведения. В своем «Универсальном словаре торговли и коммерции» Малахий Постлеруайт назвал Гартуэйт одним из нескольких дизайнеров, которые «внедрили принципы живописи в ткачество».
Все оригинальные акварели, а также платья, сшитые из тканей с мотивами Гартуэйт, свидетельствуют о роли и влиянии художницы на развитие британского текстильного производства. Когда Парламент запретил импорт французского шелка и других товаров в британские колонии, Анна Мария строго следовала моде и эстетике рококо, но сумела привнести в дизайн английскую изюминку. Очень скоро работы Гартуэйт стали широко востребованными, поскольку американские модницы требовали самых современных фасонов. Поэтому узоры ее авторства можно видеть на американских портретах колониального периода. Кроме того, несколько шелковых юбок, изготовленные по эскизам художницы и сохранившиеся до нашего времени, предположительно принадлежали Марте Вашингтон.
Гартуэйт придумала огромное количество цветочных узоров и по праву считается одной из наиболее известных художниц по ткани 18 века. Несмотря на то, что мы не знаем, каким образом ей удалось постичь искусство шелкоткачества, эффективное использование ею материалов и, что еще более важно, элегантные работы говорят о том, что свою профессию она освоила в совершенстве.
Сегодня на ее доме в самом сердце Спиталфилдса установлена мемориальная доска, подтверждающая, что ее успех является частью английского наследия.
Мария Хэдфилд Косвей (Maria Hadfield Cosway) родилась в 1760 году в семье англичанина Чарльза Хэдфилда, переехавшего из Манчестера в Италию. Ее мать была итальянкой, и семья успешно содержала три гостиницы в Тоскании, в которых в период время Гран-тура по Европе любили останавливаться британские аристократы.
Художественный талант Марии проявился в раннем возрасте во время обучения в католическом монастыре. Хэдфилд была религиозной на протяжении всей жизни и после смерти отца даже собиралась уходить в монастырь. Спустя некоторое время, в 1779 году, семья вернулась в Англию и обосновалась в Лондоне. Однако до этого Мария успела изучить искусство во Флоренции и Риме под наставничеством многих известных итальянских художников, к примеру, Иоганна Цоффини и Помпео Батони. С 1773 по 1778 год она копировала работы старых мастеров в галерее Уффици и была избрана в Академию живописи Флоренции.
После переезда в Лондон Хэдфилд познакомилась с Ангеликой Кауффман, которая помогла ей стать членом Королевской академии искусств, а также участвовать в регулярных выставках академии. Благодаря этому Мария быстро обрела известность и стала признанной художницей в жанре мифологических сцен.
В 1881 году Мария вышла замуж за известного художника-миниатюриста Ричарда Косвея, но это был брак по расчету. Супруг был на 20 лет старше нее, дурён собой (его внешность часто сравнивали с обезьяньей), вел распутный образ жизни и неоднократно изменял жене. Итальянские манеры Марии казались ему настолько странными, что он изолировал ее от общества, пока она не выучила английский в совершенстве. Кроме того, Ричард запрещал ей рисовать, возможно, опасаясь сплетен, которые вечно окружали женщин-художниц. Поэтому ее автопортрет со скрещенными на груди руками обычно рассматривают, как символ невозможности заниматься живописью.
Тем не менее, в период с 1781 по 1801 год Королевская академия искусств выставила более 30 работ Марии. Это позволило ей упрочить репутацию художницы, и Хэдфилд подружилась со многими английскими аристократами, заказывавшими ей свои портреты. Муж Марии получил должность главного художника Принца Уэльского, после чего семья переехала в новый дом, где Мария стала хозяйкой салона для высших слоев лондонского света, устраивая для своих гостей концерты и представления. Благодаря превосходному знанию нескольких языков, она завела знакомства с людьми из разных стран. В конце концов, расставшись с супругом, Мария уехала во Францию.
В период с 1801 по 1803 год Хэдфилд жила и работала в Париже, копируя в Лувре работы старых мастеров для публикации их в виде гравюр в Англии. Здесь она познакомилась с известным художником Жаком-Луи Давидом, который высоко оценил ее мастерство, назвав одну из ее картин поистине гениальной и поэтичной. Еще одним человеком, встреченным Марией в Париже, был овдовевший Томас Джефферсон. У них нашлось много общих интересов, и Джефферсон стал проводить с Марией все дни, что привело к искренней романтической привязанности. Тем не менее, они оба боролись с собственными чувствами, и вряд ли их связывало нечто большее, чем длительная переписка. Перед окончательным расставанием Джефферсон написал Марии: «Я уезжаю в Америку, а Вы — в Италию. Один из нас уезжает в неверном направлении, потому что мы расстанемся навсегда».
Хэдфилд всегда была твердо убеждена в важности и необходимости образования для женщин, поэтому основала в Париже школу для девочек, которой сама и руководила с 1803 по 1809 год. После ее закрытия Мария переехала в итальянский город Лоди, где также открыла школу и католический монастырь для девочек. Под ее управлением они находились до самой ее смерти. Девочек обучали итальянскому языку, каллиграфии, математике, истории, географии, а также правилам социального поведения. Кроме того, им давали уроки религиозного и морального воспитания, а среди дополнительных предметов были французский, рисование, музыка и танцы. За выдающиеся заслуги Марии Хэдфилд Косвей в области образования император Франческо I пожаловал ей титул баронессы.
Рисовать Мария продолжала практически до конца жизни. В основном, это были картины, а также росписи на религиозную тематику для церквей и монастырей. Сегодня ее картины и гравюры хранятся в Британском музее и музее Тейт Британия, а также Британской библиотеке и Нью-Йоркской публичной библиотеке.
Автор: Зоя Рыбачок
