История №20. Игорь Захарченко

История моего камин-аута, точнее, моих камин-аутов.

Мне всегда нравились парни, сколько себя помню. В детстве из-за этого иногда были проблемы, ну, из серии «ведешь себя как девчонка». Меня это жутко бесило, потому что я никогда девочкой себя не ощущал. Естественно, для выживания и нормальной социализации приходилось подстраиваться, но это у меня получалось не очень, и в школе я был не то чтобы белой вороной, но кем-то вроде этого.

Камин-аут перед собой

Первое окончательное осознание своей сексуальности и предпочтений, признание себе в этом произошло лет в 15. Эта мысль была пугающей и страшной. Ничего хорошего о таких людях я не слышал, а все, что мелькало на ТВ (Пенкин, Моисеев), вызывало у меня смешанные эмоции.

Мне совершенно не нравилось то, как они одеваются и себя ведут, и были даже размышления: неужели мне тоже нужно себя так вести и одеваться, если я — гей?

Я долго разбирался с этим и сотнями других вопросов, попутно читая книги по психологии: а может, это можно как-то исправить, может, поможет психотерапия? Сейчас с этим куда проще, есть много информации, интернет, группы, комьюнити. Изучение этого вопроса подтолкнуло меня к получению второго образования, в направлении психологии. А еще помню, как долгое время я покупал «Интересную газету — блок В» и читал объявления из рубрики М+М. Читал, но никогда не писал. Было страшновато.

Камин-аут перед друзьями

Первым человеком, которому я рассказал, что я — гей, была моя подруга. Это, наверное, геевская классика — подруги, которые узнают об этом первыми. Она сказала, что давно об этом догадывалась. У меня не было проблем с сокурсниками, с которыми я тесно общался, и никто из тех людей, с которыми я тогда приятельствовал, не сказал ничего плохого по этому поводу. Все приняли нормально.

Камин-аут перед родителями

Мне было 20 лет. Зима, мама кипят чай, на кухне. В висках стучит. Страшно.

— Мама, на выходных я был не в простом клубе, а в гей клубе. Мне нравятся парни.

Мама села и начала рыдать. Потом она сказала фразу, которая на долгие годы выстроит стену в нашем с ней общении: «Я тебя не для того растила, чтобы ты с мужиками трахался».

Дальше начался монолог на тему «я плохая мать» и «кто тебя этому научил».

Потом были походы к психологу. Мама нашла специалистку, которую ей кто-то посоветовал, потому что у кого-то из ее знакомых «у дочки были такие же проблемы», и они ходили именно к ней.

На третьем сеансе мы с психологом решили, что нужно попробовать объяснить маме, что в этом ничего страшного нет. После этого мама заявила, что она — явно плохой специалист. Позже краем уха я услышал, что у подруги, биолога по образованию, она спрашивала, что это со мной: гормональное расстройство? Может, нужно пропить какой-то курс гормонов, и все станет хорошо? Или, может, меня показать нормальному психиатру? А то говорят, что это можно вылечить.

Я не стал дожидаться «лучших вариантов» и под благородным предлогом аспирантуры уехал в Киев.

Долгое время мои отношения оставались табуированной темой. По мнению мамы, мне нужно было жениться, чтобы была нормальная семья, дети. Потому, что я должен так поступить. Кому должен? Матери, потому что она меня «не для того растила», и «как же ты будешь сухой веткой на нашем семейном дереве», и «как ты можешь быть таким эгоистом и жить только для себя?», и «все нормальные люди живут в семье». И (прямая цитата): «Таких людей как ты все в старости пинать будут».

Спустя девять лет, когда у меня начались серьезные отношения, и я переехал жить в Питер, мама познакомилась с моим парнем сперва по скайпу, а потом живьем, мы приехали вместе на Новый год. Я ожидал чего угодно, но все было очень прилично, они нашли общий язык. Когда мы расстались, спустя два года, мама убила меня фразой: «Ну, может, вы с ним все-таки помиритесь и сойдетесь опять?»

Несмотря на все это, я по-прежнему раз в месяц слышу: «А у твоих одноклассников дети, я тоже хочу стать бабушкой. Ты должен жениться. Нормальные люди этим не занимаются. А если мои сотрудники (она работает в школе, в которой и я в свое время учился), узнают, это же такой позор!»

Отношение отца было таким: главное, чтобы ты был счастлив.

Камин-аут на работе

Я работаю HR-менеджером. На некоторых местах работы все коллеги и начальство были в курсе, потому что я не врал, что не нашел еще «ту самую», а честно говорил, что девушки меня не интересуют. Притеснений с их стороны не было.

Что до притеснений других представителей ЛГБТ, то в моей практике это было всего один раз. Это было ужасно неприятно. У кандидата было отличное резюме, хороший опыт телефонных продаж. Еще в формате телефонного разговора я понял, что есть в нем что-то странное, когда кандидат сказал: «Мое резюме многим компаниям нравится, но не все готовы со мной работать. Давайте я приеду на собеседование, и вам все станет ясно».

Это был трансгендер FtM. По документам он еще оставался девушкой, но передо мной стоял обычный парень с двухдневной небритостью. Его собеседовала руководительница отдела продаж. Все тоже было отлично до того момента, пока она не заглянула в документы. Сломать стереотипы руководства по этому поводу мне не удалось. Это было в России, там с этим вообще плохо.

С уважением,

Игорь Захарченко

Автор: Гей-альянс Украина