Когда я была маленьким ребенком, мне уже нравились девочки. Но, конечно, я не осознавала себя лесбиянкой, вообще не задумывалась о таких вещах.
Все изменилось, когда я достигла возраста полового созревания. Лет в 12–13 я начала засматриваться и фантазировать о девочках, и тут же поняла, что это «неправильно». У меня тогда не было никакой информации об этом, не было возможности с кем-то откровенно поговорить, я очень боялась. Боялась себя, боялась общества, считала, что надо мной будут издеваться и тыкать пальцами… Это был очень сложный период в моей жизни, и я всячески пыталась доказать всем, и в первую очередь себе, что я не такая, что я «нормальная». Начала встречаться с парнями, совершала глупые поступки. Потом поняла, что устала насиловать себя, и решила, что мне никто не нужен, лучше я буду сама, чем с мужчинами.
Первый камин-аут случился у меня перед самой собой, когда я была уже взрослой, мне было 20 лет. Тогда я впервые влюбилась, и этой девушке тоже нравились девушки. Мы с ней не встречались, но она показала мне, что я не единственная в своем роде, что я не неправильная, за что я благодарна ей по сей день. Тогда я почувствовала что- то вроде освобождения от тяжелой ноши, но все равно собственная ориентация казалась чем-то страшным, большой проблемой.
И… и недолго думая, я рассказала об этом своим друзьям. Это были очень близкие мне люди, не хотелось им врать. На удивление, они отреагировали очень спокойно, даже сказали, что догадывались, и вместо издевок и насмешек я получила поддержку и понимание. Практически никто не пытался меня вразумить — друзья, наоборот, убеждали, что ничего страшного в этом нет.
С семьей была другая ситуация. Отец умер, когда мне было 9 лет, он был человеком широких и нестандартных взглядов, и наверное, он бы принял меня. Мать умерла в 2007-м году, когда я уже встречалась с девушками, но мы с ней не очень ладили, жили на одной жилплощади как кошка с собакой, постоянно ссорились и не были никогда близки.
Я так и не посчитала нужным рассказывать ей о своей личной жизни, и без того было все плохо. И вот у меня остался один ближайший родственник — родной брат. Но он живет очень далеко, еще в 90-е он эмигрировал вместе с женой и ее семьей в Нью-Йорк, и мы общались поначалу пару раз в год, переписывались по обычной почте. Потом появился интернет, скайп, начали общаться чаще. Но я боялась ему рассказывать о себе, думала, что у него будет негативная реакция. Призналась только после одного яркого случая, когда участвовала в уличной акции в Киеве.
Я тогда впервые увидела настоящих гомофобов, мне действительно стало страшно за свою жизнь. Стоя там, среди множества людей, я пообещала себе, что признаюсь брату. Он сам начал задавать вопросы, потому что увидел фото с той акции в соцсетях. И я ему рассказала все. Все о своей жизни, об ориентации, о том, зачем я там оказалась. Он воспринял все спокойно. Сказал: «Что бы там ни было, ты все равно моя младшая сестричка, и я все равно тебя люблю». Я чуть не расплакалась, стало очень хорошо на душе. С тех пор брат, хоть и живет далеко, звонит мне очень часто, мы с ним общаемся часами, он стал для меня лучшим другом. Это очень здорово, когда родственник поддерживает тебя. Я благодарна судьбе, что в моей жизни не было негативного опыта, связанного с камин-аутом. Выход из шкафа всегда приносил только облегчение.
Сейчас я не считаю нужным скрывать от кого-то свою ориентацию. Я такая, какая есть, а если кому-то не нравится — это его личные проблемы. Но я видела радикальных гомофобов не один раз. Людей, которые готовы убить меня и моих друзей просто потому, что мы отличаемся от них. Это приводит меня в ужас. Я всегда плачу, когда читаю истории о том, как людей бьют и выгоняют из дома из-за ориентации. Это очень-очень печально. Верю, что так будет не всегда.
Автор: Гей-альянс Украина
