Статью о семье, в которой и сын, и дочь оказались трансгендерами, опубликовал американский сайт о домашнем хозяйстве The Good Housekeeping, этакий онлайн-вариант журнала «Домашний очаг». Мы решили поделиться с вами этой историей.
ФУТБОЛ И ПЛАТЬЯ
Бет МакГаррити выдавила из себя улыбку, присоединившись к группе матерей, собравшихся у обеденного стола в просторном доме в Ньюкасл-апон-Тайн. За несколько месяцев до этого, летом 2000 года, они с мужем Рассом и двумя детьми переехали в Англию из Цинциннати. Теперь они отдыхали на барбекю-вечеринке с друзьями и сотрудниками фирмы, в которой работал муж. Снаружи двухлетняя Элисон играла в футбол с мальчишками, а наверху пятилетний Расси с группой девчонок смеялся и примерял розовые шифоновые платья. Бет дважды поднималась наверх: «Расси, ты не хочешь выйти во двор и поиграть в футбол?» — спрашивала она. «Нет, — отвечал сын, в первый раз озадаченно, во второй — с грустью. — Мне и здесь весело».
Бет пыталась сохранять невозмутимый вид, но замечала, как женщины бросают в ее сторону косые взгляды. Беседа продолжалась, но чувствовала она себя так, словно оказалась в полном одиночестве. Было бы намного легче, подумала Бет, если бы кто-то встал и спросил, почему ее сын одевается в платья. Тогда бы она ответила: «Ему весело. А значит, кому какое дело?»
Позже, уложив детей спать, Бет с мужем сели поговорить. Что бы ни происходило с Расси-младшим, это было по-настоящему. Они не совсем понимали, что именно происходит, но знали, что их любовь к детям не принимает условностей. В то же время они переживали за своего старшего ребенка. Как окружающий мир отнесется к нему?
МАКИЯЖ И ТУАЛЕТ
Спустя десять лет, в 2011 году, семья вернулась в Огайо. Бет работала из дому. Просыпаться ей приходилось в пять утра, чтобы успеть справиться с собственными делами до того, как ее дети, теперь уже ученики средней и старшей школы, проснутся. Поскольку муж часто отлучался в командировки, эмоциональная поддержка старшего ребенка также легла на плечи Бет.
Подростковый возраст для Расса оказался невероятно тяжелым. Бет и Расс-старший давно знали, что их сын не будет «типичным» мужчиной, но не были уверены, куда все это его заведет. Может быть, он гей? Или гетеросексуальный мужчина, которому нравится женская одежда? Родителям казалось, что они недостаточно осведомлены, чтобы принимать решения за сына. «Я знала о трансгендерах, — вспоминает Бет. — Но тогда эта тема не обсуждалось настолько широко, как сегодня».
Для Расса ежедневный прессинг начинался с выбора одежды перед походом в школу. Для человека, находившего радость и удовольствие в выборе стильной одежды, одеваться как стереотипный парень было невыносимо. Через какое-то время он открыл для себя андрогинный стиль: короткие волосы, макияж, узкие джинсы, блузы и футболки, сшитые для женщин.
«Мы тебя поддерживаем, — говорили Бет и Расс-старший. — Но ты уверен, что хочешь пойти в школу в этой розовой рубашке? У тебя из-за нее могут возникнуть проблемы». В ответ чаще всего звучало «да», но даже в лучшие из дней Расса дразнили и оскорбляли футболисты из школьной команды. А в плохие дни ему приходилось сталкиваться со школьным начальством, которое не желало понимать ученика, не отвечающего гендерным нормам.
Однажды Расс пролил воду на сумочку и вместе с подругой поспешил в женский туалет, чтобы высушить ее содержимое. Когда они вышли из уборной, школьный администратор уже ждал снаружи. В тот вечер дома Расс плакал, рассказывая, как его вызвали в кабинет директора и угрожали отчислением. Для него это означало, что он не сможет пользоваться комфортной для себя школьной уборной.
«Я не выбирал для себя такой путь, — всхлипывал он, пока родители слушали. — Хотелось бы мне, чтобы все было по-другому». В то же время он проявил решительность: «Пусть уж лучше меня ненавидят за то, кто я есть, — говорил Расс, — чем любят за то, чем я не являюсь».
Появляясь с Рассом в обществе, Бет узнала о его ежедневных проблемах не понаслышке. Когда они выходили за покупками в любимый магазин, взрослые останавливались и с раскрытыми ртами смотрели на его «угги» и макияж поверх легкого подросткового пушка на щеках. «Простите, — говорила Бет, глядя им в глаза. — Вам что-нибудь нужно?»
К тому моменту она рассталась с ожиданиями, которые связывала с временами, когда Расс пойдет в старшую школу. Но после того, как сын начал день за днем пропускать занятия, Бет заволновалась, что он не получит аттестат. Она часто ходила в школу, чтобы поговорить с начальством и узнать, что задали на пропущенных Рассом уроках. Ее беспокойство усилилось, когда Расс впал в депрессию. Прежде общительный и веселый, он часами просиживал в своей комнате, не отзываясь на ее предложения поговорить.
ЭЛИ
Между тем в сдержанной Эли, казалось, расцвел сорванец, обожающий спорт, мешковатые джинсы и футболки. У нее было много друзей и хорошие оценки. Но в течение долгих лет она вела молчаливую борьбу, пытаясь избавить родителей от дополнительных хлопот, ведь они так много времени уделяли заботам о брате.
Именно Расс стал первым человеком, который, наконец, заговорил с ней об этом. «Я слышал, тебе нравятся девушки, — сказал он однажды, когда родителей не было дома. — Это правда?».
«На самом деле, все куда сложнее», — ответила Эли. Тихая и старательная, она занималась поиском исследований о гендерной идентичности в интернете. И спустя несколько недель после своего пятнадцатилетия могла рассказать о том, что узнала, в том числе и о термине, который другие подростки использовали в роликах на YouTube, описывая чувства, похожие на ее собственные: «Трансгендер — ощущение, связанное с отличием психологического гендера от биологического».
«Ты должна рассказать маме», — посоветовал Расс. Когда Бет и Расс-старший вернулись домой, детей они застали за разговором в комнате Расса. «Мам, — позвал Расс, — нам нужно поговорить». Когда Бет вошла, дети сидели на кровати с ноутбуками на коленях. Увидев их лица, она вздрогнула. «Они оба казались счастливыми, но крайне перевозбужденными», — вспоминает Бет.
Первым заговорил Рас. «Мама, — произнес он, глядя на сестру. — Эли хочет что-то тебе сказать».
«Это будет непросто, — заговорила Эли и сделала паузу. — У меня так много всего творится в голове, я не хотела тебе рассказывать, потому что знала, что у вас было много хлопот с Рассом. Но раз уж мы близки, и ты всегда знаешь, если меня что-то тревожит, я должна тебе это сказать. Мама, я выяснила, что со мной происходит. Я знаю, что я трансгендер. Мне всегда хотелось быть мальчиком, — продолжала Эли. — Я никогда не говорила тебе, но когда я была маленькой, я ложилась спать и мечтала, что проснусь мальчиком. Всякий раз, когда мы играли в желания на День Благодарения, и я выигрывала, я загадывала желание, чтобы стать мальчиком».
Бет была поражена, но первым делом решила дать понять, что испытывает к Эли безграничную любовь. «Я буду поддерживать тебя несмотря ни на что», — сказала она, крепко обнимая дочь.
Та объяснила, что хочет начать переход после окончания средней школы, в том числе сделать операцию по удалению груди. Бет было слишком сложно все это принять, ведь она знала, что естественные гормоны подросткового возраста затрудняют принятие правильных решений. «Почему бы тебе не подумать об этом еще раз? — сказала она. — Я хочу убедиться, что ты знаешь, что делаешь, ведь ты еще очень молода». Когда Бет вышла из комнаты, она услышала, как Расс поддерживает младшую сестру. «Я всегда здесь, если ты хочешь поговорить, — повторял он. — Если хочешь, можешь остаться в моей комнате».
Бет спустилась вниз и налила два больших бокала вина, себе и мужу. Войдя в их общую комнату и закрыв дверь, Бет сказала ему: «Боже мой, не могу поверить в то, что только что сказали мне дети». С мужем они проговорили всю ночь. «Ты уверена, что это не последствия влияния Расса на Эли?» — спросил Расс-старший. Уверенности не было. Но они пришли к соглашению, что будут ждать, наблюдать и не станут сомневаться в том, что однажды их любовь к детям даст ответы на все вопросы.
В ту ночь Бет и Расс-старший ворочались в кровати, а вот их младший ребенок крепко спал. «У меня с плеч словно гора свалилась, — говорит сегодня Гэвин, ранее известный как Эли. — Потому что я наконец-то был честен с собой и с мамой».
ЦЕНТР ПОМОЩИ
А через месяц камин-аут как трансгендер совершил и Расс. «Я только что закончила работу, — вспоминает Бет, — и Расс сказал мне: «Я должен тебе кое-что сказать, мам». Мы вышли на веранду, сели за стол. Он подбирал слова, чтобы описать чувство тревоги и изоляции, которые стали его спутниками на долгие годы. А потом заплакал. Бет посмотрела ему в глаза: «Не важно, что ты скажешь мне, я все равно тебя люблю» — заверила она.
После этого разговора Расс согласился встретиться с консультантом, который рассказал ему о новом подростковом центре для трансгендеров при детской больнице в Цинцинатти. Так семья МакГаррити смогла внести свою лепту в историю исследований. Несмотря на то, что их проводится мало, результаты свидетельствуют о том, что около 0,3 процентов населения, или примерно один человек из 333, является трансгендером.
К примеру, МакГаррити узнали, что трансгендерные кластеры внутри семьи не такая уж редкость. Что их дети не одиноки в своем горе из-за постоянного дискомфорта, испытываемого в повседневной жизни. «Это вопрос гендерной идентичности, а не сексуальной ориентации, — отмечает доктор Ричард Райан, профессор психологии из Университета Рочестера. — Это образ жизни, так что это навсегда».
Семью заверили, что трансгендерности нельзя научиться, ее нельзя выбрать, и она не зависит от воспитания. «Нет доказательств того, что стиль воспитания, какие-либо злоупотребления и другие подобные факторы являются причиной трансгендерности», — говорит доктор Ли Энн Конрад. «Это не выбор, — добавляет Сара Пейнер, социальная работница, сотрудничающая с участниками программы. — Никто не выберет для себя высокий риск убийства и еще более высокий риск самоубийства».
Бет сморгнула слезы. Прошло восемь месяцев после камин-аута Эли, все это время она крепилась, страдая от боли осознания того, что ждет ее детей. Будучи трансгендерами, в период перехода ко взрослой жизни они столкнутся с непропорционально высоким уровнем дискриминации в сфере занятости, жилья и здравоохранения. Еще более тревожным выглядел уровень сексуального насилия и преступлений на почве ненависти по отношению к трансгендерным людям.
Когда Расс и Эли стали обсуждать варианты, включающие гормональную терапию и хирургическую коррекцию, Бет переживала о том, что ее семья с двумя трансгендерными детьми станет предметом пересудов. Она пыталась сфокусироваться на общении с друзьями, которые могли бы их поддержать, но все равно было больно, когда родители одной из старых подруг Эли запретили дочери общаться с ней, ссылаясь на религиозные верования.
Бет не считает себя религиозным человеком, но тогда она много молилась. «Ладно, мне нужна помощь, чтобы пройти через это, — думала она, высаживая Эли возле дома подруги. — Я сейчас потеряна, и у меня нет уверенности в том, что я смогу поддерживать своих детей так, как должна».
Найти силы для того, чтобы продолжать двигаться вперед, ей помог хит-хоп-дуэт МакЛемор и Райан Льюис. Однажды она услышала их популярную песню «Одинаковая любовь»: ее тогда часто крутили по радио, но однажды вечером припев «Я не могу измениться, даже если попытаюсь, даже если захочу» был воспринят Бет как откровение. «Бог выбрал меня, чтобы я стала матерью этих детей, — подумала она. — За что же я борюсь? Это честь. Я должна набраться решимости и помочь им стать теми, кем они должны быть».
ЛЮБОВЬ БЕЗ ЯРЛЫКОВ
Бет улыбалась, когда шла вместе своей семьей на Параде Гордости в Цинциннати в июне 2015 года. На ней была фуболка с надписью «Любовь не знает ярлыков». С тех пор как Расс и Эли начали процесс превращения в Рэй и Гэвина, прошло некоторое время. К радости Бет, над Гэвином в школе не издевались, и он готовится к поступлению в колледж, где собирается изучать психологию, чтобы помочь другим трансгендерным детям.
Рэй тоже начала поговаривать о поступлении в колледж. Она ведет свой видео-блог как Райден Куинн на YouTube, у нее более 60 тысяч подписчиков и более 6,5 миллионов просмотров. Бойфренд Рэй, Джоуи, на параде шел рядом с ней и размахивал радужным флагом. «А мы можем каждый день так маршировать?» — пошутил он. Перед ними шли Расс-старший, Гэвин, которого теперь ласково зовут Джи, и его подруга Оливия, салютуя летнему небу.
И Рэй, и Джи выражают благодарность своим любящим родителям. «Даже в те годы, когда мама не знала, что происходит, до того, как я вышел из шкафа, я знал, что она любит меня и Рэй, и мы были счастливы», — говорит Гэвин.
Если бы раньше Бет знала то, о чем знает сейчас, она стремилась бы провести гормональную терапию для своих детей как можно раньше. «Начав переход до пубертата, мы предотвратили бы операцию по удалению груди для Гэвина, — говорит она. — А Рэй не пришлось бы делать феминизацию лица и увеличение груди, которая ей в скором времени предстоит».
«Люди спрашивают меня, что я потеряла, — продолжает Бет. — Но я не чувствую, что я что-то потеряла. У меня по-прежнему есть сын и дочь, так, как и должно было быть».
Расс смеется, вспоминая годы, когда они с Бет создавали семью и надеялись, что у них будет мальчик и девочка. «Так и случилось, — говорит он. — У нас есть сын и дочь, просто немного в другом порядке, чем мы изначально думали».
«Это словно Рождество каждый день, — добавляет Бет. — Я вижу счастье на лицах Гэвина и Рэй». Как многие матери, она чувствует смесь гордости и облегчения, помноженных на тысячу, оттого, как они пережили превращение своих детей во взрослых. «Я чувствую, что мои дети находятся именно там, где должны быть. А я сейчас могу присесть и выдохнуть, — говорит она. — Они счастливы. И каждая минута, проведенная с ними, это подарок. Разве можно просить большего?»
Автор: Кира Ковальски
