Идет солдат по городу

В последнее время разнообразные СМИ, в основном англоязычные, уделили повышенное внимание вопросам открытости геев в армии. Информационный всплеск случился после того, как англичанин Джеймс Уортон написал статью для газеты Huffington Post, рассказав, как принц Гарри спас его от гомофобов.

Мы уже писали, что Уортон не впервые делится с читателями этими воспоминаниями: пару лет назад он издал книгу под названием «Выйти из шкафа в армии: как я был солдатом-геем», в которой подробно изложил эту и многие другие истории своего армейского существования. Книга имела резонанс, но в основном на родине героев (и под героями в данном случае я подразумеваю как Джеймса, так и одного из наследников британского престола).

Джеймс Уортон

Сегодня Уортон в отставке, но до сих пор неплохо известен британцам, поскольку стал первым открытым геем, появившимся на обложке журнала Королевских ВС под названием «Soldier». Это произошло спустя десять лет после того, как британская армия отменила запрет на службу для открытых гомосексуалов, местный аналог печально известной американской директивы «Не спрашивай, не говори». В этой сфере Соединенное Королевство значительно опередило США по срокам, что, впрочем, и не удивительно, поскольку в деле защиты прав ЛГБТ подобное происходит не впервые.

В свое время Дэвид Кэмерон, британский премьер и глава Консервативной, а, следовательно, правой по убеждениям партии во время визита к президенту Обаме пошутил. Мол я, консерватор, поддерживаю однополые браки, в то время как вы, мистер президент, будучи демократом (следовательно, левым), до сих пор не высказались по данному вопросу. Журналисты тогда разнесли его слова по интернетам, забавляясь еще и тем, что на фото, сделанном во время приема, Кэмерон располагался справа, а Обама — слева.

Но вернемся к Джеймсу Уортону, который в 2007 году рассказывал специализированному военному журналу о том, как он совершил камин-аут сразу же после завершения курса молодого бойца, и рассуждал о «Не спрашивай, не говори», которая за океаном в те времена еще цвела вовсю. «Никак не могу понять ее [директивы] смысла. К счастью, мне никогда не приходилось с подобным сталкиваться, но с этим сталкиваются американские солдаты, которые не могу быть самими собой. Им этого просто не позволяют», — рассуждал Уортон.

Если кто-то вдруг запамятовал, директива «Не спрашивай, не говори» считалась компромиссной и была утверждена во времена правления Билла Клинтона. Если в прежние времена геям и лесбиянкам запрещалось служить в армии априори, то после подписания в 1993 году указанной директивы в ВС их стали допускать, но лишь при одном условии: не обнародовать свою сексуальную ориентацию. Ни коим образом. Даже рассказами о том, что где-то там, в далеком Техасе, дома тебя дожидается бойфренд или партнерша. Задавать вопросы о сексуальных предпочтениях солдатам тоже не имели права. При этом гетеросексуальным военнослужащим ничто не мешало рассказывать коллегам о своих подружках и вешать их фото над койкой в палатке, а вот с геями получалась совершенно другая история.

Джеймс Уортон с партнером Томом МакКаффри

Изменить существующее положение вещей удалось только после прихода в Белый дом Барака Обамы, да и то не сразу. Не последним аргументом в этом деле стали экономические показатели: убытки, наносимые государственной казне США «Не спрашивай, не говори», были огромны, поскольку за время ее действия из ВС было уволено более 12,5 тысяч человек. Простые экономические выкладки: стоимость базового обучения одного американского солдата в 2006 году составляла 120 тысяч долларов. Помножьте эту цифру на 12,5 тысяч — и вы поймете, какое количество средств налогоплательщиков вылетело в трубу. Но и эта сумма не будет отражать реального положения вещей, поскольку из армии вылетали не только молодые бойцы, а и выпускники высшей военной академии Вест-Пойнт, затраты на обучение которых составляли 250 тысяч на человека.

«Камин-аут в армии я совершил раньше, чем рассказал о своей гомосексуальности родителям, — вспоминал Джеймс Уортон. — Мне тогда было 18 лет, это случилось сразу же после окончания курсов начальной боевой подготовки. Всегда знал о том, что я гей, просто тогда впервые в жизни кому-то об этом рассказал».

Позже вся королевская конница, вся королевская рать торжественно отпраздновала свадьбу Джеймса: гей-браков в Британии тогда еще не было, но гражданские партнерства уже существовали. На торжестве гулял весь состав одного из старейших полков Королевской Конной гвардии, где служил Джеймс. Гражданский союз, который Уортон оформил со своим партнером, бортпроводником Томом МакКаффри, стал первой однополой свадьбой в армейских рядах Великобритании.

В США после долгожданной отмены «Не спрашивай, не говори» все тоже стало значительно проще. Хотя инциденты случались, особенно сразу же после того, как директива канула в прошлое. К примеру, накануне предыдущих президентских выборов во время междусобойчика, который под видом дебатов устроили кандидаты от Республиканской партии, до них дозвонился солдат-гей. В то время он проходил службу в Ираке и через интернет связался с претендентами на кресло в Белом доме, поинтересовавшись, намерены ли они вернуть в действие «Не спрашивай, не говори», если победят на выборах.

Стивен Хилл (слева) с супругом

Солдата тут же освистали присутствовавшие в зале поклонники консервативных политиков, а один из самых гомофобных претендентов, печально известный Рик Санторум заявил, что «постарается остановить этот социальный эксперимент, поскольку сексуальным актам любой направленности нет места в Вооруженных Силах».

Капитана, задававшего кандидатам вопрос, звали Стивен Хилл. Вернувшись из Ирака, он пообщался с журналистами. По словам Хилла, единственным человеком, о котором он тогда думал, был его законный супруг Джошуа Снайдер, с которым за пять месяцев до этого он заключил брак в одном из штатов, где это было легально еще тогда. Хилл всего лишь хотел знать, сделает ли руководство США следующий шаг, и согласятся ли признать его брак федеральные, в том числе и военные структуры. Или же после окончания службы ему снова придется уйти в подполье.

Читайте также: В военной академии Вест-Пойнт сыграли первую гей-свадьбу

Вышеописанные события происходили в 2011 году. А вскоре после этого Верховный суд США объявил неконституционным запрет на федеральное признание однополых браков, и Пентагон подчинился. Сегодня в соответствии с законом однополые супруги военнослужащих-геев и лесбиянок имеют тот же статус, что и разнополые супруги гетеросексуальных солдат. Во мгновение ока проблема не решилась, однако инцидентов, связанных с жалобами на дискриминацию в «брачной» области в армии становится все меньше. Даже в знаменитой часовне уже упоминавшегося Вест-Пойнта играют однополые военные свадьбы.

Свадьба Пенелопы Дары Гнесин и Сью Фултон, выпускницы Вест-Пойнта, в часовне академии

И если уж речь зашла об армии, то Израиль в этом контексте не упомянуть просто невозможно, поскольку на ЦАХАЛ (ивритская аббревиатура, расшифровывающаяся как Армия Обороны Израиля) тут в буквальном смысле молятся. Почему отношение к солдатам в Израиле столь трепетное — расшифровывать не буду: с обстановкой на Ближнем Востоке худо-бедно знакомы все, а «очередная война» в стране случается в среднем раз в несколько лет. При этом гражданское население благодаря ЦАХАЛу ощущает ее на себе совсем не так, как население Украины в зоне АТО. Кроме того, для многих не секрет, что обязательному призыву в Израиле подлежат как юноши, так и девушки, и такого понятия как «откосить от армии» в стране фактически не существует: молодые люди знают, что после окончания школы они, так сказать, пополнят собою армейские ряды. А если нет (например, по религиозным соображениям) — будут проходить альтернативную службу в социальных структурах или больницах.

Накануне недавнего тель-авивского Прайда небольшое письмо для израильского ЛГБТ-сайта написал офицер Омер Штернберг, открытый гей, рассказавший о том, как ему служится (излишним будет говорить, что запрет на прохождение геями и лесбиянками армейской службы Израилю незнаком по умолчанию).

«В течение прошедших полутора лет люди часто спрашивали меня: «И что, Омер, каково это — быть геем-офицером в армии?» — писал он. — Сперва я хотел ответить, что никакой разницы между офицерами-геями и офицерами-стрейтами нет. Но со временем понял, что это не совсем так. Быть офицером-геем в ЦАХАЛе хорошо. И одновременно не очень. Но главное — это правильно.

Быть офицером-геем означает, что каждые четыре месяца ты вновь выходишь из шкафа, когда на базу прибывает очередная группа новобранцев для прохождения подготовки. И перед каждым новым курсом приходится снова совершать камин-аут. Офицер-гей в Израиле живет в «двух мирах», поскольку, с одной стороны, вместе со своими умеренно религиозными друзьями ужинает в шаббат, а с другой — танцует с друзьями-геями в увольнительной. И если те и другие пересекаются на одной территории, следует объяснить, почему им не стоит друг друга опасаться.

Быть офицером-геем означает, что многие постоянно думают о тебе как о «парне-гее» вне зависимости от того, что ты делаешь. И если справляешься с обязанностями лучше кого-то, то знаешь наверняка, что о тебе думают: «Черт, парень-гей оказался лучше меня!» А если тебя награждают знаком отличия, все говорят: «Вау, парень-гей выиграл звание лучшего командира!»

«Быть офицером-геем — это знать, что есть в мире две вещи, за которые ты готов умереть: за свое государство и за то, кто ты такой. Быть офицером-геем — это значит любить себя», — заключает Штернберг.

Тем временем руководство ЦАХАЛа расширяет круг возможностей для гомосексуальных военнослужащих, учитывая их семейные интересы и разрешая выходить на ЛГБТ-прайды в военной форме. И даже министр обороны, выступая на встрече с гей-общиной Тель-Авива, заявляет о том, что поддерживает идею равного брака. Потому что человек, служащий в армии наравне со всеми, имеет такое же право заводить семью и растить детей.

Это не значит, что во всех заморских армиях у геев и лесбиянок нет проблем. Однако их в любом случае сложно сравнить с проблемами, существующими в украинской армии, тема которой за последний год для страны, увы, стала актуальной как никогда. Вспомним хотя бы недавние, накануне Марша равенства, высказывания всевозможных власть имущих и праворадикалов, которые знай кричали про «в стране война» и «пусть идут защищать». Даже не догадываясь о том, какое количество ЛГБТ служит в зоне АТО, не афишируя своей принадлежности к сообществу, поскольку это может быть чревато крайне неприятными последствиями. «Когда мы помогали на Майдане или сейчас помогаем в АТО, то никогда не размахивали своими флагами, а просто делали свое дело. А когда решили заявить о своих правах, то все нас стали обвинять», — говорила в интервью одна из организаторок КиевПрайда Анна Шарыгина.

И подобное состояние, судя по последним событиям, будет продолжаться еще очень долго: не скоро украинский солдат сможет свободно пройтись по городу в форме, размахивая радужным флагом по случаю участия в свободном, не атакуемом радикалами Марше равенства.

Читайте также: Пригоден ли к службе солдат Шейн и ему подобные?

Фотопроект об американских военнослужащих-гомосексуалах и их семьях

Автор: Софа Хадашот